Аристократия, или нобилитет, традиционно определялась как лица с наследственными титулами и закрепленными правами, такими как аудиенция у монарха и судебное разбирательство только перед судом равных. Этот слой четко выделялся исходя из юридических дефиниций и включал пять категорий пэрства: герцоги, маркизы, графы, виконты, бароны и их семьи.

К 1880 году в стране насчитывалось 580 пэров, включая 431 наследственного члена палаты лордов. Кроме того, существовали баронеты, обладавшие титулом, но не имевшие права на заседание в палате лордов; их было 856 человек. Следует добавить еще 7 женщин, обладающих титулом пэра по наследству, и 41 шотландского и 101 ирландского пэра, которым не позволялось заседать в Палате Лордов из-за отсутствия титулов в Соединенном Королевстве. Эта группа составляла наиболее привилегированную часть аристократии.

Аристократии следует добавить еще одну, наиболее многочисленную группу (в 1883 году в нее входило 4 250 семей) — джентри, которые не обладали ни титулом, ни юридическими привилегиями. Джентри были частью правящего класса, связанным с нобилитетом через родственные связи. Их источники богатства, занятия и образ жизни часто были схожи. Отличие этой группы от вышеупомянутых было скорее юридическим, чем социальным. Джентри определялись как нетитулованные лица Великобритании и Ирландии, обладающие территориальными владениями или занимавшие высокие служебные должности, но не удостоенных наследственных почестей. Проще говоря, это было мелкопоместное дворянство без титула. Хотя они и не имели звания выше, чем эсквайр, они имели право на герб и часто принадлежали к известным аристократическим родам, которые были гораздо более старыми, чем у их титулованных собратьев.

Основой богатства викторианской аристократии являлась земля.

Английская аристократия продолжала оставаться одним из самых богатых и влиятельных классов в Европе. Английские аристократы владели большей пропорцией земли, чем аристократы большинства других европейских стран.

Дж. Бейтмен в 1873 году, приводит следующие цифры по количеству крупных землевладельцев и площади земли, которой они владеют:

1. Владельцы 100 000 акров и более — 44 человека
2. Владельцы от 50 000 до 100 000 акров — 71 человек
3. Владельцы от 20 000 до 50 000 акров — 299 человек
4. Владельцы от 10 000 до 20 000 акров — 487 человек
5. Владельцы от 6 000 до 10 000 акров — 617 человек
6. Владельцы от 3 000 до 6 000 акров — 982 человека
7. Владельцы от 2 000 до 3 000 акров — 1 320 человек

Абсолютного соответствия между джентри и мелкими землевладельцами, между баронетами и средними собственниками, а также между пэрами и земельными магнатами не существовало. Некоторые джентри владели большими участками земли, чем титулованные аристократы, и многие графы (например, Дерби, Лонсдейл, Сефтон) были богаче некоторых герцогов. Однако в целом, более состоятельные члены земельной элиты обладали более высоким социальным статусом.

Владение землей и система аренды, в отличие от рискованных предпринимательских операций, которые зависели от множества разных факторов, считались стабильным и надежным источником богатства. Землевладение позволяло аристократии сохранить свое экономическое превосходство, хотя баланс начал нарушаться в пользу среднего класса.

Аристократия доминировала в политической жизни Великобритании в Викторианскую эпоху.

Верхняя палата английского парламента, Палата Лордов, была абсолютной монополией потомственных землевладельцев. В 1860 году в ней состояло 458 членов, включая 3 принцев крови, 3 архиепископа (1 от Ирландии), 20 герцогов, 65 маркизов (среди них 16 от Шотландии, 28 от Ирландии), 109 графов, 22 виконтов, 209 баронов и 27 епископов (3 от Ирландии). Шотландские пэры избирались на каждую парламентскую сессию, а ирландские — на всю жизнь.

Палата Лордов имела право начинать законодательные инициативы, вносить поправки в законопроекты и применять вето к неприемлемым законам (последнее было отменено только в 1911 году). Однако фактическая власть пэров, как наследственных законодателей, была ограничена, поскольку верхняя палата обычно принимала почти все законы, предложенные нижней палатой.

Однако аристократия доминировала и в выборной Палате Общин. На первый взгляд, может показаться, что землевладельцы не имели значительного влияния в палате общин, поскольку всего лишь 256 членов палаты избирались 18-миллионным населением графств, в то время как 11 миллионное население городов избирало 396 членов. Однако накануне избирательной реформы 1867 года из 396 депутатов от городов лишь около 150 представляли коммерческие или промышленные интересы. Остальные 246 были или титулованными аристократами или лицами, связанные с аристократией через экономические и политические интересы, семейные связи и происхождение. Таким образом по меньшей мере 502 человека (246 от городов и 156 от графств) представляли интересы землевладельцев в нижней палате перед второй избирательной реформой.

После реформы ситуация не сильно изменилась. В 1868 году 407 членов Палаты Общин были из семей, владеющих более 2 000 акрами земли. К 1880 году их число сократилось до 322.

Аристократия доминировала и в исполнительной власти. Практически все премьер-министры Викторианской эпохи были аристократами, кроме Уильяма Гладстона и Бенджамина Дизраэли, которые воспринимались современниками исключениями из правила. Аристократы преобладали и в кабинетах министров. Например, в кабинете Пальмерстона в 1859 году было 7 пэров, 2 сыновей пэров, 2 баронета и только 3 человека, не обладавших титулом. Выходцы из среднего класса стали более или менее заметны только в кабинетах поздневикторианского периода.

Высокие должности в государственной службе в основном занимали члены благородных семей, часто младшие сыновья пэров. Постепенная замена практики покровительства конкурсными экзаменами в третьей четверти XIX века считается важным достижением среднего класса. Однако на уровне должностей, где принимаются ключевые решения, экзамены предпочтительно ориентировались на образование, доступное публичным школам и университетам, что давало «джентльменам по рождению и образованию» значительные преимущества.

Некоторые учреждения, такие как Министерство иностранных дел, реформы практически не затронули. Должности, требующие «особых качеств», оставались вне системы конкурсных экзаменов. Конкурс был ограниченным и кандидаты должны были попасть в список из 10 человек, который составлял лично министр иностранных дел.

Аристократы оказывали свое влияние и в таких ключевых областях, как армия и церковь.

Архиепископы, епископы, деканы и ректоры Оксфорда и Кембриджа чаще всего были членами родственных семей титулованных аристократов. Более половины из них происходили из благородных семей, а остальные являлись наследственным духовенством.

В Викторианскую эпоху армия также оставалась сильно пронизанной аристократическим влиянием. Критики, высказывая недовольство неспособностью аристократии эффективно управлять армией, предлагали внедрить систему конкурсных экзаменов, аналогичную той, что уже использовалась с середины 1850-х годов в гражданской службе. С 1870-х годов стало более важным образование, полученное в военных учебных заведениях, таких как Сандхерст, или в ротных и взводных школах. Однако, подобно государственной службе, социальный состав офицерского корпуса начал меняться значительно позже.

Военно-морской флот был более разнообразным социально, но даже здесь было заметно влияние аристократии.

Конечно, аристократическая община была неоднородна, пронизана многочисленными статусными различиями как между высшей аристократией и джентри, так и внутри этих групп. Однако они были глубоко взаимосвязаны друг с другом и ясно осознавали свою внутреннюю сплоченность и солидарность. Сеть родственных и общественных связей, а также совместные интересы и ценности укрепляли их взаимодействие, создавая внутреннюю единственность аристократического мира викторианской эпохи.

В Викторианскую эпоху аристократия занимала доминирующие позиции практически во всех сферах жизни общества. Высший слой общества Великобритании никогда не был абсолютно изолированной социальной группой в прямом смысле этого слова, хотя стремился сохранять свою уникальность, единство и солидарность. Аристократия всегда стремилась приводить в свои ряды самых успешных представителей других социальных классов.

В 17 веке были довольно распространены браки между детьми джентри (нетитулованного дворянства) и детьми из профессиональных или коммерческих семей. Младшие дети джентри часто получали образование у успешных предпринимателей, в то время как сами предприниматели иногда достигали статуса аристократов.

В Викторианскую эпоху по мере увеличения богатства и появления новых групп среднего класса, таких как предприниматели, социальная подвижность этого класса значительно увеличивается.

Аристократия понимала, что сохранение своего влияния путем защиты своих привилегий и престижа могло привести к социальным волнениям или даже революции. Параллельно с политическими уступками среднему классу, аристократия также соглашалась на значительные социальные компромиссы. Этот подход можно сравнить с «выпускным клапаном» в социальной системе. Аристократия становилась более доступной, что делало ее привлекательной и помогало избежать зависти и неприязни со стороны нижних слоев общества в средневикторианский период. Расширенные возможности для вхождения в высшие слои общества в значительной степени снизили противостояние среднего класса по отношению к аристократии.

Получение пэрского звания являлось пределом мечтаний почти всех честолюбивых выходцев из среднего класса.

Так как же они могли его получить?

Чтобы получить титул, существовали два способа: либо получить приглашение от короля или королевы для вступления в верхнюю палату Парламента, либо получить королевский патент, непосредственно предоставляющий пэрское звание.

В теории монарх имел право назначать титулы кому угодно в любом количестве, однако на практике существовали четко определенные условия для предоставления пэрского звания. Количество желающих превышало число доступных титулов, которые корона или правительство были готовы предоставить. Среди этих условий были особые заслуги перед государством, финансовая состоятельность и владение определенным количеством земельных активов. Только соответствие всем трем критериям считалось надежным показателем для получения пэрского звания.

Основная масса титулов предоставлялась за личные заслуги и верную службу обществу. Так титулы получали те, кто высшие посты в армии, флоте, дипломатии и юриспруденции. К ним прибавлялись лица, достигшие высот в политической карьере. Для правительства это была безденежная форма мотивации и поддержки, что устраивало все стороны.

Например, королева Виктория присвоила графский титул премьеру-министру Бенджамину Дизраэли.

Для правительства это была безденежная форма мотивации и поддержки, что устраивало все стороны.

Представителям творческой элиты титул давался сравнительно редко. Обычно его давали художникам. Писатели и актеры практически не удостаивались титулов. Поэт А.Теннисон и актер Г.Ирвинг стали первыми, кто удостоился этой чести.

Промышленников и коммерсантов, представленных к пэрским званиям, было показательно мало. Первым промышленником получившим пэрский титул стал Эдвард Стратт в 1856 году. Он был представителем третьего поколения семьи, создавшей в свое время состояние в текстильной промышленности.

Пожалование титула баронета было более широко распространено. Он давался офицерам, медикам, поэтам, художникам, предпринимателям.

До 1870-х годов существовала прямая связь между владением землей и предоставлением пэрского звания. Среди новых пэров практически не было таких, у кого не было больших владений. Из 139 новых пэров, возведенных в период с 1833 по 1885 год, только примерно каждый пятый имел меньше, чем 3 000 акров земли, приносящих доход не менее 3 000 фунтов стерлингов в год в виде арендной платы. На фоне этого стоимость земельных наделов неуклонно повышалась. Поместье в 1 000 акров, стоившее в конце XVIII в. 12 000 фунтов стерлингов, в 1850-60-е гг. могло оцениваться в 30 или даже 40 000 фунтов стерлингов.

Впрочем даже обладание значительными земельными владениями не всегда приводило к получению титула. В 1870-х годах около половины тех, кто получал доход в 10 000 фунтов стерлингов в год от земли, и около четверти тех, кто получал доход свыше 30 000 фунтов стерлингов, не имели пэрского звания. Среди них были как новообращенные, так и уважаемые древние семьи графского происхождения.

Тем не менее связь между получением титула и владением землей делала британскую аристократию узкой по численности элитой, увеличивая ее социальный престиж и создавая определенную замкнутость. Это отличалось от тенденции в Европе, где титулы дворянства часто создавались множественно и потому теряли свою ценность.

Существовал и имущественный ценз. В соответствии с традицией, для получения титула баронета требовалось иметь доход не менее 500 фунтов стерлингов от земли, а для получения пэрского звания — не менее 2000 фунтов стерлингов.